Орфей уныло скитался по берегам реки Стикс в течение, казалось, вечности. Наступала Стигийская ночь, вонь сероводорода была невыносима и зловонная сырость сказывалась на настройке струн его лиры. Вдруг из тумана выползла лодка, в которой сидел ужасного вида, но крепкий старик.

«Как обычно», сказал Орфей. «Часами ждёшь паромщика, и потом приплывают сразу трое».

Харон закатил глаза и сплюнул. «Это моя трехглавая собака Церберус, парень. Обычно он сидит у ворот Ада, но я позволяю ему как бы прокатиться».

Орфей покраснел. «А ты не волнуешься, что мертвые могут сбежать из своего заключения?»

Грязная борода и лохмотья Харона содрогнулись в подобии смеха. «О, да, я очень волнуюсь из-за этого. Так куда ты собрался, парень?»

«Пожалуйста, четыре захода в адовы края», сказал Орфей.

Харон засмеялся и сплюнул одновременно. «Это твои похороны, парень. Но этих нимф с собой в мою лодку ты не возьмёшь. И лира эта тебе не понадобится».

Орфей тряхнул волосами. «Я везде беру с собой лиру. Послушай, у меня кое-какие личные дела есть в Гейдесе (Аиде), так что поехали дальше».

«Ты не понимаешь адовых правил и распорядков», сказал Харон. «Господи Иисусе, ты ни за что не поверишь, как горестно ни было перевозить Геракла, когда он был жив. Ты сам явно ещё не мертв, так что у тебя есть выбор: можешь сто лет потерянно бродить по этому берегу, или же можешь принести мне золотую ветвь от Сивиллы».

Не обращая внимания на вонючий запах, Орфей наклонился ближе к старику. «Послушай, сказал он, - только между нами, ладно? Я мог бы сыграть тебе на лире».

Даже Церберус рассмеялся на это. «Хорошо, парень! - прохрипел Харон - «Давай! Посмотрим, на что ты способен!»

«Дай мне минуту», сказал Орфей. «Здесь очень влажно, и мне просто нужно со струнами тут разобраться…»

Клайв Белл